АпрельАвтор: Belegaer Бета: E-light Рairing: RW/DM Рейтинг: PG-13 Жанр: romance Краткое содержание: для них слишком поздно обсуждать свои взаимоотношения, но они все же разговаривают… Disclaimer: автор не претендует на коммерческое использование персонажей созданных Дж.К. Роулинг Размещение: с разрешения автора Давным-давно аж целый месяц назад у хорошего человека по имени Фата Моргана был день рождения. Этот фик писался как подарок. Но так получилось, что вовремя подарить его не удалось. Подарок не просто запоздал, он запоздал безнадежно потому что именинница успела покинуть этот форум… Но мы все равно желаем Фата Моргана счастья куда бы она от нас не ушла… - Нет, Гарри… Вот смотри, аккуратно делаешь ямку… Расправляешь корешки… присыпаешь землей и чуть-чуть утрамбовываешь… А теперь попробуй сам… Да, вот так… вот… - Так, да, дядя Рональд? Смотри, у меня получилось!.. – радостный детский вопль как-то очень органично вплелся в шумное чириканье воробьев выяснявших отношения среди веток цветущей яблони. Высокий, белокурый человек остановился на дорожке сада, слегка опираясь на трость. Несколько раз он резко вздохнул, прежде чем обернуться в сторону мальчика и мужчины с одинаковыми медными кудрями склонившихся над клумбой. Он не окликнул их, но ребенок затылком ощутил этот горячий лихорадочный взгляд. Рыжеволосая головка повернулась в поисках источника тревожного чувства. А потом мальчик замер, престав слушать про поливку и подвязывание саженцев. И вдруг вскочил, опрокинул противно задребезжавшее ведро, бросился к человеку на дорожке… Он бежал так отчаянно, как будто боялся что пришелец повернется и уйдет… Или просто растает в воздухе. Но тот не ушел и не исчез, а, отбросив трость, наклонился навстречу ребенку, раскрывая объятия. Мальчик на мгновение остановился, словно не веря своим глазам, а потом с жалобным всхлипом «Папа…» повис у него на шее. Блондин обхватил крошечное тельце и закружил, заставив ребенка взвизгнуть от восторга, мгновенно смахнувшего слезы с ресниц. - Гарри… маленькой мой Гарри… Как же я соскучился… Боже, ты совсем вырос… Гарри… Тот, кого ребенок называл дядей Рональдом, медленно поднялся с колен, отряхивая брюки. Он смотрел на встречу отца и сына, и в его зеленовато-карих глазах медленно остывала радость ясного весеннего дня. Отчужденное внимание, неприязнь и может быть немного вызов. Молчание висело между ними как промозглый зимний туман. - Гарри, ты пачкаешь мистеру
Малфою мантию… Ступай в дом. - Но… Это же папа… - Ступай в дом, Гарри. – повторил рыжеволосый мужчина, но на этот раз фраза получилась какой-то опасно вибрирующей, как натянутая до предела струна. - Все нормально, Гарри, действительно, иди, умойся. А мы пока поговорим с твоим дядей… Потом ты покажешь мне сад, хорошо? Мальчик неуверенно кивнул. - Я покажу тебе кедр… ему восемь лет, как мне, а он уже выше меня… Ты пойдешь смотреть? - Обязательно, Гарри, обязательно… Мы только поговорим с Роном и пойдем смотреть кедр… Имя Рон, прозвучало так спокойно
и естественно, что могло бы обмануть и человека куда более искушенного,
чем ребенок восьми лет. Сын робко улыбнулся в ответ на улыбку, растянувшую
бледные сухие губы отца. Потом еще раз настороженно, как зверек не вполне
доверяющий людям, оглядел двоих мужчин и побежал к дому. - Зачем ты приехал, Малфой? - Уизли, ты даже не предложишь мне сесть? Кажется, годы не улучшили твоих манер… Белокурый мужчина поднял трость, и только тут стало заметно, что он довольно сильно припадает на правую ногу. Его собеседник пристальным взглядом следил за его неловкой походкой. Морщинка между рыжими бровями стала глубже. - Зачем ты приехал? Блондин слегка пожал плечами, словно досадуя на глупость собеседника. - Разумеется, я приехал за сыном. У меня теперь есть работа и оснований отказывать мне в передаче опеки больше не существует… Так что… - Вот как, значит, ты все-таки нашел работу? Очень интересно… И это надолго? Слишком светлые, почти белесые брови блондина вздернулись, изламываясь и придавая его лицу, выражение не то боли, не то высокомерия. У него дрогнули губы, как будто он что-то хотел сказать, но потом передумал. Рыжеволосый мужчина не поднимая глаз, медленно вытирал испачканные землей руки. Руки были на удивление красивые и совершенно не вязались с его нескладной фигурой. Длинные кисти пианиста, сильные запястья с чуть выступающим венами. - Ты ведь уже находил работу…
Но так и не смог нигде удержаться. - Уизли, ты не сделаешь это снова… Даже ты не станешь преследовать человека, так безжалостно и подло… Усмешка. Холодно блеснула как рыба чешуей. Промелькнула в зеленовато-карих глазах, не коснувшись губ. - Если ты имеешь в виду, что я брал на себя труд поставить в известность твоих работодателей, о том что они имеют дело с черным магом, по чистой случайности избежавшим приговора… То, почему нет? Я могу делать это и дальше. Это не трудно. Отчасти это даже приятно. Такая фраза могла бы быть шуткой. Очень злой шуткой, но все же шуткой. Однако достаточно было посмотреть на спокойное, неправильное лицо в обрамлении растрепанных рыжих волос, чтобы понять, что его обладатель не шутит. Гость это понял. Он достаточно хорошо узнал Рональда Уизли за годы их знакомства, чтобы понять: этим он шутить не будет. Прямые, худые плечи под черной, аккуратной, но поношенной мантией безнадежно поникли. Ослепительно синее праздничное небо вдруг отодвинулось куда-то очень далеко. Черные еще не одетые листвой ветки яблони, скрещивающиеся на его фоне, превратились в подобие тюремной решетки. Драко Малфой давно понял, что есть тюрьмы надежнее Азбакана. Тюрьмы наших душ, стены которых сложены из любви и ненависти. А это очень прочный материал. Уже не интересуясь мнением хозяина на этот счет он подошел к скамейке тяжело опустился, даже не почувствовав нагретого солнцем дерева под руками. Ему было все равно. Теперь уже все равно. Смотреть на безжалостного в своей правоте рыжего человека не хотелось. Спорить не хотелось. Не хотелось даже спрашивать, но он все же спросил. - Почему? Почему ты так ненавидишь
меня, Уизли? *** Он спросил, а Рон неожиданно ощутил абсурдное желание ответить, объясниться. Дело было не в том, что Малфой изменился. Хотя он конечно изменился. Особенно из-за этих неровно обрезанных светлых волос. Стрижка это, наверное, из-за новой работы. Неровно рассыпанные пряди меняли лицо, делая его неожиданно моложе, тоньше, но одновременно подчеркивая следы лишений. Следы того, как больно и унизительно била судьба Драко Малфоя. Как жестоко она расправлялась с прежним величием. Но дело было не в этом. Просто Рон устал. Устал от зримого и незримого присутствия этого человека в своей жизни. Устал защищать от светловолосого призрака те немногие привязанности, которые у него остались. И на мгновение ему показалось, что если сказать, если объяснить все, то он освободится, наконец. Избавится от необходимости быть постоянно начеку и держать оборону от того, кто мог разрушить с таким трудом выстроенное убежище. Может быть, если он объяснит, то Малфой встанет со скамейки и, прихрамывая, уйдет из его жизни? Может быть… Во всяком случае Рон очень сильно на это надеялся. - Ты убил мою сестру. Ну, вот он все сказал. Он произнес вслух, то, что повторял мысленно каждый раз, когда ему требовалось нанести очередной удар бывшему школьному врагу, бывшему ненадежному союзнику, бывшему… Неважно кому… Главное, чтобы удар достиг цели и снова отбросил этого человека туда за черту, где он уже не мог быть опасен. Множество ударов, которые пришлось бы признать подлостью, если бы не было возможности провозгласить их справедливым возмездием. Теперь он сказал это ему в глаза. Выплеснул яд, бесконечно копившийся в груди и отравлявший его дни и ночи. Теперь должно было стать легче. Но почему-то не стало. Почему-то заглянув в мгновенно вскинувшиеся, воспаленные от хронического недосыпания серые глаза, он понял, что ошибся, что это не та магическая формула, которая может изгнать этого демона. Потому что в этих глазах, не было вины, не было ожидаемого отчаянья. Даже злости и то не было. Как будто Рон сказал, что-то, что не имело никакого смысла. - Уизли, я не… Я не понимаю… Джинни погибла, а я… - Ты?!! – разочарование от того, что задуманное освобождение так и получилось мгновенно переплавилось в ярость. – Ты разбил ей сердце!.. Ты лишил ее жизнь смысла, ты бросил ее… Почему-то эти слова, которые казались ему раньше неотразимо точными, подлинными как боль и смерть, оказались бледными и затертыми как старые монеты, после того как были произнесены вслух. Ему стало холодно, холодно, пусто и безнадежно, как в зимнем, заснеженном саду. Гнев плохо греет душу. - Но я вернулся! Я вернулся, когда узнал о ребенке… - Ты вернулся… Да. Только
было уже поздно. Ты никогда не любил ее… Он никогда не любил тебя,
вот единственное объяснение… Он вообще никогда и никого не любил. Но объясняет
ли это померкшие глаза цвета цикория? Ожесточение, навсегда поселившееся
в сердце и изгнавшее оттуда желание жить? Разумеется нет… Но все же эти
слова «он никогда ее не любил» делают ситуацию проще. Понятнее. Банальнее.
Словно в плохой мелодраме. «Он не любил ее», «Он разбил ей сердце», «Он
погубил ее». Подведи все частное под общее правило, и ты поймешь, что
нужно делать. - Значит… все эти годы ты мстил мне за Джинни? Ты превратил мою жизнь в ад, потому что я женился на твоей сестре? Ты отнял у меня сына, потому что это наш общий с ней ребенок?.. Только поэтому?!... Это выглядело нелепо. Малфой
был почти на голову ниже Рона, уже в плечах. Его тонкие пальцы с неистребимыми
чернильными пятнами, намертво въевшимися в прозрачную белую кожу, спазматически
вцепились в свитер грубой вязки… Дикая от безнадежности ярость придала
неожиданную силу его тонким рукам. Он успел несколько раз тряхнуть своего
по-крестьянски крепкого противника, причем, так что Рон невольно пошатнулся.
Но он быстро преодолел изумление и, схватив за плечи, отшвырнул от себя
обезумевшего светловолосого мужчину. Малфой задыхаясь, повалился на скамейку,
без всякого страха, глядя сквозь неровные пряди цвета пепла на занесенную
над ним руку. *** - Ты идиот Уизли… - произнес
Малфой растирая быстро наливавшийся цветом синяк на запястье. - Ты болван, слепой и глухой… – но и на этот раз, он не дождался реакции. Рон устало сидел рядом. Безнадежность наваливалась как неимоверно тяжелый груз. Как снег, который ломает самые крепкие деревья. Он никогда не избавится от Малфоя. Никогда. Никогда не обретет покой. Почему? - Неужели ты так плохо знал свою собственную сестру? – чуть хрипловатый голос вторгался в его мысли как зазубренное лезвие. Как легкое, но от того не менее мучительное прикосновение раз за разом задевающее открытую рану. Отвечать не было не сил ни желания. – Неужели ты не знаешь, что ей всегда было наплевать на меня? - Она тебя любила. Ты был единственным мужчиной в ее жизни. Она… - Она была шлюхой. Наверное, Рон должен был его ударить. Конечно, он должен был ударить лживого ублюдка сказавшего такое о его сестре. О маленькой нежной Джинни… Он бы и ударил, если бы не ощущение какой-то запредельной непостижимости происходящего. Абсолютной нереальности. - Не нравится, да? А как еще назвать женщину, которая любя одного ложится в постель с другим… Неужели ты не догадывался, что всю жизнь твоя сестра любила только одного человека. Она даже назвала в его честь сына, которого родила от другого… Гарри? Но как? Ведь это было еще в школе. Все что вообще было. «Джинни, не красней мы все-все знаем…» И взгляды украдкой… И то единственное неудачное свидание после которого все кончилось не начавшись. Кончилось, он точно это знал. Джинни поняла… Она не могла так поступить. Она бы никогда не стала… Это все Малфой, другого объяснения быть не может. - Неправда… А если и правда все равно… Ты не имел права. Ты неблагодарная сволочь. Тебя приютили, когда ты подыхал… Вылечили. - Ты еще забыл сказать, что спас мне жизнь. Что только ты вернулся за мной… Спас. Да. Он один вернулся
за Малфоем, когда остальные решили, что это слишком опасно. Слишком рискованно
пытаться спасти этот полутруп, который они обнаружили ворвавшись в Поместье
Ридллов. На развороченной взрывами лужайке в отблесках пожара, Гарри сказал,
тогда без улыбки: «Оно того не стоит, он все равно умрет» И пошел прочь
и остальные за ним, а Рон, проклиная себя за глупость, кинулся назад к
дому… - И не только нога. Темный Лорд, знаешь ли, очень болезненно воспринимал, когда с ним спорили. Я провел в том подвале две недели, после того как он убил моего отца. И он часто спускался ко мне. Слишком часто… Но все-таки ты меня вытащил. - Мне повезло… Он не сразу осознал, что именно сказал. Повезло? В чем? В том, что он смог принести в свой дом эту змею, которой понадобилось все несколько недель, чтобы вновь отрастить свои зубы и ударить… ошеломляюще больно ударить. Мерлин какая же он неблагодарная скотина! Как он смеет напоминать о том, что Рон когда-то для него сделал. Как же он мог так… - Я хотел поблагодарить тебя, я ждал когда ты вернешься… А ты уехал с Поттером и тебя все не было, и… - И ты решил отблагодарить меня, переспав с моей сестрой? Воспользовавшись тем, что ей было тоскливо и одиноко? Выстроенные им укрепления рушились на глазах. Какой тонкой на деле оказалась эта плотина, за которой он пытался запереть гнев и возмущение, разочарование и боль. И яростную заставляющую бешено скрипеть зубами мысль о том, что обещание, которое как ему казалось, он видел в серых глазах, оказалось такой же ложью, как и все остальное. Почему не признаться в этом самому себе? Да, он ждал благодарности… Он ехал тогда домой и омерзительный холодный дождь (июль называется!) не мог испортить ему настроение… Ему ничто не могло испортить этого радостно вибрирующего внутри ожидания… вот он войдет в комнату, а Малфой, который конечно валяется на постели с книжкой поспешно сядет и неуверенно улыбнется, приглаживая растрепанные волосы… Черт! И чем все кончилось? Вот он сидит, упрямый ублюдок, который никак не хочет уйти из чужой сломанной им жизни… - Ей хотелось немного тепла и утешения, а ты… - Дурак… - почти стон. - Мерлин какой же ты дурак… Ты так ничего и не понял. Да, не утешиться она хотела, когда влезла ко мне в постель… Не утешиться, а наказать… - За что ей было тебя наказывать? - Не меня, идиот. Тебя. Джинни? Яростный взгляд нефритовых глаз… Рыжие расплетенные косы, как львиная грива. Хищница, над добычей. Над тем что украла у родного брата… Ни стыда, ни смущения. Торжество. Вызов. Она даже не пыталась прикрыть наготу, как будто было мало одного факта, что вернувшийся домой он застал ее в постели с мужчиной. Мало ошеломленного, растерянного выражения серых глаз и болезненно худых рук лихорадочно натягивавших простыню на бедра. Мало разбитых надежд и сразу ставших бессмысленными фантазий… - Она тебя ненавидела… Ты об этом не знал? Джинни! Она больше не разговаривала с ним… Он думал, это потому что он вышвырнул Малфоя из дома. Выгнал этого неблагодарного ублюдка с его лживыми обещаниями… Он надеялся, что она забудет мерзавца и тогда он тоже сможет забыть. Но она все равно не разговаривала с ним. Только через три месяца сухо и коротко поставила его в известность, что ждет ребенка, а еще через месяц сообщила, что выходит замуж. За Малфоя. Ему показалось, что в ее глазах опять мелькнул тот же торжествующий блеск? Или не показалось? - Она хотела быть для Поттера всем… А была только твоей сестрой. После свадьбы Джинни больше ни разу не пожелала встретиться с братом. До того морозного декабрьского дня, когда привезла ему маленький, сопящий во сне комочек, у которого были ее волосы и глаза Малфоя. И впервые за много лет она была спокойна и уверена. И она улыбнулась ему… Потому что Гарри согласился взять ее в тот последний самоубийственный рейд… Ее согласился, а Рона – нет. В дверях она обернулась и тихо сказала: «Прости меня…» Он так и не понял за что. - Но ты женился на ней… - Гарри мой сын. Рон ждал, что от этих слов в нем опять всколыхнется тяжелая стылая волна гнева, как это было всегда, когда он думал, что Малфой может забрать у него ребенка. Но почему-то этого не произошло. - Я не могу его тебе отдать… Краем глаза Рон видел, как Малфой пытается заковать свое лицо в обычную холодно отчужденную гримасу. Ему это почти удалось. Он почти сумел заставить свой голос звучать с ледяной непреклонностью: - Я не уеду без Гарри … - Значит, ты останешься тут. Свободная комната у нас есть… Рон запрокинул голову щурясь на солнце. Солнце было горячее и ласковое. *** Он стоял над клумбой и слушал звонкий детский голосок, через слово сыплющий своим «папа». «Папа, а это…», «Папа, смотри…», «Папа…». Набегается Гарри сегодня. Спать будет как убитый. Рон уложит его сразу после ужина. А потом поднимется в комнату Малфоя, который, конечно, будет валяться на кровати с книжкой. И поспешно сядет, улыбаясь чуть смущенно и приглаживая растрепанные белокурые волосы. Покрасневшие от недосыпания глаза, болезненно тонкие запястья… Но у него теплые губы и теплая кожа в распахнутом вороте рубашки. Ему нужно отдохнуть эта работа убивает его… До дня рождения Гарри еще почти неделя и… Малфой пока поживет здесь и они что-то решат, наконец, с опекунством. Тепло. Может не накрывать саженцы пленкой? Может морозов больше не будет? Ведь уже апрель. The End - Fanfiction - |