Веселый месяц майАвтор: Belegaer Бета: Luna Pairing: Все что движется, а так же ряд неподвижно закрепленных объектов Рейтинг: R (хотя первая и вторая глава совершенно невинны) Жанр: педагогическая поэма. Romance, юмор. Краткое содержание: Что страшнее Волдеморта? Что неотвратимее, чем Авада Кедавра? Правильно - экзаменационная сессия. Disclamer: все упомянутые в тексте персонажи представляют объект интеллектуальной собственности Дж.К. Роулинг. Хотя причем здесь интеллект? Предупреждение: Мне пришлось внести некоторые поправки в возраст учащихся Хогвартса, мне было жаль лишиться кого-нибудь из своих любимых персонажей только потому, что они закончили школу. Кроме того, были сделаны некоторые изменения в названиях предметов и кафедр Школы, это не в порядке критики работы переводчиков, просто так мне нравится больше. Глава IV Цветы зла Выбирая цветы,
руководствуйтесь вкусами того,
Подземелья. Опять подземелья, как в навязчивом кошмаре, который надоел до такой степени, что уже не способен напугать. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Гарри устало сполз вдоль стены на пол. Стулья поставить рядом с кабинетом, это, конечно, слишком просто для Снейпа. А то вдруг у студента коленки дрожать не будут, когда он, наконец, предстанет перед проректором? Настроение препаршивое… В этот самый день, пятнадцатого мая, все было отвратительно с самого утра. Совершенно неожиданно испортилась погода. Вдруг похолодало, небо затянуло тучами. Вода на Озере пошла мелкой, даже на вид ледяной рябью. Ууу… идеальный день для квиддичной тренировки! Самое то, высматривать снитч в клочьях дождевой пелены, когда не вполне понятно, где ты сам-то есть. Но дело есть дело, это последняя тренировка перед каникулами, и если они не хотят потерять форму (а Гарри это в особенности касается) то пропускать ее ни в коем случае не следует. Так что он встал ни свет ни заря и приперся на поле. И что? И ничего! Вуд начал было что-то говорить, давать какие-то инструкции. Правда, апатично, без обычного воодушевления. А потом посмотрел на близнецов Уизли. Загадочно так посмотрел. Сначала в его глазах было такое выражение, словно он их вообще первый раз в жизни увидел. Потом лицо Оливера вдруг исказилось гримасой гнева, он развернулся и вылетел из комнаты. Странно. Очень странно. Так или иначе, тренировка сорвалась. Настроение капитана мгновенно передалось команде. Все стали скучные и вялые. На предложение Гарри просто полетать, пусть и без ЦУ от Оливера, никто не откликнулся. Даже близнецы притихли и как-то опасливо переглядывались, а потом очень быстро исчезли, даже не попрощавшись. Беседа с научным руководителем, час спустя, тоже не улучшила настроения невыспавшегося ловца. Сириус выглядел усталым и рассеянным. Щуря покрасневшие от бессонницы глаза, он просматривал отчет Гарри по экспериментальной части курсового проекта, пока крестник с ленивым любопытством созерцал четыре длинных обугленных следа на стене. Файрболы. И довольно мощные. Судя по тому, как глубоко проплавился камень, 0,3, а может, и все 0,5 гигаватт. Похоже, Снейпа всё ещё не удавалось уговорить присутствовать на свадьбе. Гарри хотелось поболтать, но Сириус явно был не в настроении. Зато заглянувший на огонек Люпин устроил длинную воспитательную беседу. Юноша очень любил Рема и был совершенно счастлив, что они с Блэком, наконец, вместе. Но у этой ситуации была и своя негативная сторона. По мере приближения бракосочетания семейные ценности в сознании кареглазого оборотня приобретали абсолютный приоритет. Одним из следствий стало то, что он с энтузиазмом взялся за воспитание юного Поттера. А учитывая область научных интересов и общее настроение Люпина в преддверии свадьбы, воспитательные беседы имели зачастую довольно странную направленность. Вот и сейчас он начал с рассуждения о том, что Тёмный Лорд не дремлет, а весна это как раз то время, когда он опаснее всего. ("Уж, поверь мне, Гарри, я знаю, у него типичный депрессивно-маниакальный синдром и его цикл как раз…") Гарри невольно закатил глаза: что бы там ни мнил о себе Рем, в психиатрии он явно был не силен. Депрессивно-маниакальный синдром! Ерунда какая! Тёмный Лорд типичнейший шизофреник, это же все знают. Однако дальше дело пошло ещё хуже: от Волдеморта Люпин по вполне понятной ассоциации перешёл к Малфоям. О Люциусе, правда, профессор выразился скорее сочувственно. ("Бедный, бедный Люк! Ему так нелегко, одному воспитывать сына! Нарцисса совершенно безответственна! Сбежать к Петтигрю, уму непостижимо!"). После чего преподаватель ЗОТС приступил к подробному перечислению всех известных проявлений дурного характера Драко, разбивающих сердце его отца (в последнем Гарри позволил себе молча усомниться). Ну, а следующий скачок непостижимой логики вервольфа окончательно вогнал воспитуемого в сильнейшее смущение. Прервав на середине длинное рассуждение о том, что "Драко просто не хватает ласки и внимания", Рем неожиданно осведомился, есть ли уже у Гарри "кто-нибудь постоянный". Пятикурсник мучительно покраснел. С одной стороны он, может быть, и не против был обсудить этот вопрос с Ремом, но в контексте рассуждений о личных качествах Драко Малфоя это звучало как-то…не так. К счастью, как раз в этот момент Сириус закончил просматривать его опус и вмешался в беседу, избавив крестника от необходимости отвечать. Правда, он тоже не сказал Гарри ничего особо приятного. Начал он с напоминания, что у него по-прежнему нет подписи Снейпа на новом варианте программы исследования, а закончил требованием держаться подальше от Малфоя и его курсового проекта. Уф… сговорились они все, вот что! Держаться подальше от Малфоя? Да Гарри его уже больше недели вообще не видел. Заболел он, что ли, от потрясения после того случая с книгой? Непонятно… А спросить не у кого. И вот теперь Гарри предавался этим безрадостным мыслям, сидя на полу перед кабинетом Снейпа в Восточном -2 коридоре. Некоторое время назад Дамблдор, посмотрев какой-то маггловский сериал, ввёл для подземелий отрицательную нумерацию уровней. Звучало это глупо, но с ректором Хогвартса предпочитал не спорить даже Том Риддл, куда уж новому слабосильному поколению! Гарри мельком подумал, какие ещё неожиданные последствия может иметь спутниковая антенна, установленная на Астрономической башне, и слегка вздрогнул. Впрочем, он размышлял об этом главным образом для того, чтобы не думать о том, зачем сюда пришел. Об этом думать было слишком тяжело. Гарри ещё раз рассмотрел все возможные пути получения подписи Снейпа (включая отвергнутые ранее варианты шантажа и соблазнения), и выбрал самый трудный и неприятный. Просто пойти и попросить подписать заявление. Он горячо надеялся, что проректор не станет выяснять, почему Гарри не хочет иметь в числе респондентов Невилла Лонгботтома. Чёрт, скорее бы уж всё было позади! И кто там может сидеть у Снейпа так долго?! - … но это последний срок, полный перечень ингредиентов должен быть в наличии к завтрашнему дню. - Да, профессор. Ой-ой-ой, кто это у нас возник на пороге (приоткрывшейся двери)? Неужто Малфой? Вот вам! Это называется, не всё коту масленица! Не выполненная в срок дипломная работа никому ещё с рук не сходила, будь ты хоть сам Тёмный Лорд. Так что Гарри имел удовольствие лицезреть первую заразу Слизерина, когда тот непривычно раскрасневшийся и совершенно очевидно злой как чёрт выкатился из кабинета любимого преподавателя. - Что, Малфой, интриги плести легче, чем курсовые писать? Неее, врут всё, что общие беды сближают! Определенно врут. Разве что, сближение можно использовать для того, чтобы заехать "близкому человеку" в ухо. Малфой уже шагнул было к Мальчику-Который-Выжил с совершенно очевидным намерением исправить ошибку Вольдеморта, но негромкое покашливание профессора алхимии, стоявшего в проёме двери как чёрный монумент, заставило Драко изменить планы и гордо удалиться. Снейп задумчиво посмотрел вслед слизеринцу, потом перевёл свои тёмные как сама тьма очи на последователя Годрика Гриффиндора. - Ну что ж, входите, мистер Поттер. И Гарри вошёл. ***
Хорошее место библиотека, здесь светло, тепло и, как правило, тихо. Драко часто приходил сюда, когда у него назревали по-настоящему серьёзные неприятности. Вопреки распространенному мнению, юный Малфой отнюдь не был в восторге от подземелий. Он там постоянно мёрз, влажная полутьма придавала его и без того бледной коже прямо-таки мертвенный оттенок. Мало кто мог бы в это поверить, но на самом деле Драко любил солнце и тепло. Пару раз у него даже мелькнула пораженческая мысль попросить о переводе на другой факультет (по состоянию здоровья, скажем), но каждый раз его останавливала мысль о реакции отца. Так что оставалось только ходить в библиотеку. В последнее время у белокурого юноши появилась ещё она причина предпочесть читальный зал слизеринской спальне. Крэбб и Гойл. К сожалению, экстракт Ночной Нимфетки выводится из организма очень медленно, а у некоторых особо восприимчивых эффект остается практически на всю жизнь. Драко, в общем-то, уже привык к непрерывному сотрясению соседней кровати (хотя стук молоточков эльфов, вынужденных в среднем раз в три дня чинить это ложе любви, доводил его до мучительных мигреней). Он смирился с крайне неаппетитными знаками внимания, которые Винс и Грег оказывали друг другу (тут главное не смотреть и накрыть голову подушкой). Это всё было ещё терпимо. Но вот взгляды, которые они стали кидать на него в последние дни!.. Своеобразные такие взгляды. Кажется, приятели стали воспринимать свою роль "телохранителей" при наследнике Малфоев слишком буквально, и проявляли явное намерение познакомиться с охраняемым объектом поближе. Так что теперь Драко избегал оставаться со своими "гвардейцами" наедине. Для этой цели библиотека вполне годилась. Книги и Винс с Грегом были настолько несовместимы, что здесь хрупкий блондин чувствовал себя в полной безопасности. К сожалению, агрессивно настроенные тролли были только частью проблемы. Оставался ещё вопрос курсовой, то есть пряди волос злейшего врага, то есть Поттера. Проклятый Поттер!!! И трижды, нет, четырежды проклятый рыжий придурок Уизли, по странной ассоциации откликнулось подсознание слизеринца. Неожиданно до Малфоя донеслось негромкое мурлыканье: "Мы писали, мы писали, наши пальчики устали, а сейчас мы отдохнем и опять писать начнем…". Этот противный голос невозможно было не узнать. Пивз! И занимался фантом в этот момент тем, за что ему давным-давно все кости переломали бы, если бы они у него были. Дело в том, что школьный полтергейст выбрал дальнюю стену Читального Зала в качестве своеобразного экрана гласности. И систематически покрывал краткими, но ёмкими сообщениями на самые разные темы. Видимо, зловредное приведение исходило из того, что раз уж люди пришли в библиотеку почитать, то нужно предоставить им такую возможность. Надписи, разумеется, регулярно уничтожались заинтересованными лицами, но Пивз воспринимал это исключительно как приглашение написать что-нибудь новенькое. Вот и сейчас прОклятый дух трудолюбиво осквернял стену своими откровениями. При этом он пытался имитировать манеру письма декана Слизерина. Делал он это скорее из эстетических соображений, чем из стремления кого-нибудь обмануть. Пивз весьма ревниво относился к своим авторским правам, просто почерк у Северуса действительно красивый. Большинство надписей были, разумеется, натуральным враньем. Ну, например, сообщение о романе Снейпа с Сибиллой Трелони - это, конечно, чепуха. Драко, следуя семейным традициям, частенько запускал руку в корреспонденцию отца, и потому не питал насчёт своего декана никаких иллюзий. Так, а вот это пространное и весьма сентиментальное описание отношений Хагрида и Флитвика, это, пожалуй, может быть… может быть… О, нет! Тьма и смерть! Да что этот призрак недоделанный себе позволяет! Драко почувствовал, что у него дыхание перехватило от ярости. Прямо под самым потолком, тем же изящным почерком, который все студенты Хогвартса привыкли видеть на своих контрольных по алхимии (только, конечно, раз в сто крупнее и ярко светящейся краской) было со всей тщательностью выписано: "Малфой + Поттер = любовь"!!!! Все, Пивз, на этот раз ты нарвался! Сейчас ты ощутишь на себе мстительный нрав истинного Малфоя! - Densitas Phantasma! - и резкий взмах волшебной палочки, похожий на фехтовальный выпад. Полтергейст, обретший под воздействием заклинания временное подобие плоти, с громким стуком сверзился из-под потолка на очень и очень твёрдый пол. Этому заклинанию Драко обучил отец. Люциус в своё время решил таким образом раз и навсегда свои проблемы, связанные со всеми привидениями Замка. Заклятье было древнее, зловещее, и не попало под запрет на чёрную магию только потому, что сейчас его помнили исключительно Малфои. Но уж они-то помнили очень хорошо! Крик ужаса, который издал полтергейст, согрел тёмную душу слизеринца. У Драко было минут пятнадцать, чтобы пересчитать временно существующие рёбра Пивза, и этим кратким периодом нужно воспользоваться со вкусом. - Не бей меня, не бей, я тебе пригожусь… - Ты глупое создание, чем это интересно ты можешь быть полезен? - блондин уже заносил ногу, чтобы как следует пнуть паршивца, но следующий вопль злосчастного призрака заставил его передумать. - Я тебе скажу… я тебе скажу, где ты сегодня сможешь найти Поттера!.. - убедившись, что ему удалось завладеть вниманием Малфоя и заслуженная экзекуция если не отменяется, то временно откладывается, Пивз позволил себе ухмыльнуться, нагло и подобострастно одновременно. - Ты его найдёшь и… и получишь от его всё что захочешь… Всё-всё!!! ***
Перси Уизли без особого восторга рассматривал объект научного интереса Лизы Турпин. Прокрустикс Эротофаг представляла собой мощную лиану с крупными, величиной с ладонь листьями и розоватыми цветами, неприятно напоминающими полуоткрытые жадные рты. Куда как лучше было бы побеседовать в каком-нибудь более спокойном месте. Но нужно было обладать обаянием более сильным, чем имелось в его распоряжении, чтобы разлучить юную исследовательницу с ее любимым растением. - Э… Лиза, я давно хотел с тобой поговорить… Девушка подняла голову от горшка, в котором рыхлила землю; староста Рейвенкло была симпатичной, очень спокойной девочкой, с косами приятного золотистого цвета и чуть сонными, мечтательными глазами. - Да, Перси? - Ммм… видишь ли… Наследник гордого имени Уизли пребывал в некоторой растерянности. И даже, пожалуй, в смущении. Дело в том, что его бросила девушка. Или даже невеста, ну, по крайней мере, сам Перси считал, что невеста. Пенелопа Кристалл, как оказалось, считала по-другому. И когда несколько дней назад счастливый (до этого момента) жених обнаружил на письменном столе возлюбленной письмо, подписанное "Люблю, целую тебя ВСЮ. Всегда твоя Панси", он счел возможным потребовать объяснений. Объяснений он не получил. Точнее ему объяснили, но совсем не то, что он хотел понять. Перси было сообщено, что он погряз в совершеннейшем средневековье, что он ведет себя как сатрап. Что свободная современная женщина не обязана никому давать отчет в своих совершенно невинных привязанностях. И что если вышеупомянутый сатрап с чем-то не согласен, он может смело отправляться на все четыре стороны, здесь никто не заплачет. Перси был уязвлен до глубины души. Как ни унизительно было в этом сознаваться, неожиданный разрыв, да еще при таких скандальных обстоятельствах, тяжело ранил его самолюбие. Выход был только один. Пенелопе следовало быстро и решительно найти замену. Если она увидит, что Перси вовсе не страдает в одиночестве от ее жестокости, то сразу поймет свою ошибку. И гордость старосты школы будет исцелена самым приятным образом. Но для этого следовало, прежде всего, определиться с кандидатурой. Перебрав все возможные варианты, будущий министр магии остановил свой выбор на старосте факультета Рейвенкло. Девушка была достаточно красива, умна и не склонна к немотивированным поступкам. К тому же, насколько Перси было известно, у неё не было парня. Перси хотел решить свою проблему быстро и просто, он совершенно не был настроен на борьбу с соперником. Так что Лиза подходила в данной ситуации идеально. Единственное, что оставалось, это объясниться. Твердостью отпрыска Уизли судьба не обделила, поэтому он придвинулся к златовласой красавице и начал: - Лиза, ты не находишь, что… Закончить он не успел, в теплицы влетел торнадо. Ударная волна сшибла несколько горшков из целой пирамиды, приготовленной мадам Спраут для пересаживания разрыв-травы. Из-за кучи раздался отчетливый возглас боли, керамические изделия явно пришлись кому-то по голове. Но трио в оранжерее было слишком занято, и не почувствовало слежки. - Теперь я всё знаю!- трагически возопило новое действующее лицо, огромные синие глаза были полны слёз, а милое личико искажено от горя и гнева. - Я всё видела! - Блез, милая, что ты видела? - Вы… я видела, как вы целовались!.. Изящный пальчик с идеальным маникюром был обвиняюще устремлен на Перси. - Блез, о чём ты? Он же только что пришёл! - Не сейчас, а через пятнадцать минут, нет, теперь уже через десять! А через пятнадцать… О, нет! Не может быть! Блез заглянула в хрустальную сферу, которую держала в левой руке и взвыла: - Ты! Ты ему позволишь это сделать!.. Разразившись рыданиями, краса и гордость факультета Слизерин вылетела из теплицы, взмахнув на прощание антрацитово-чёрными косами. Лиза, на некоторое время утратив свою сонную невозмутимость, порывисто сунула в руки Перси лейку и, пробормотав что-то вроде "Только не лей на листья", умчалась вслед за Блез. По дороге (привычка - вторая натура) она подхватила с пола несколько откатившихся горшков и небрежно швырнула их в угол. На этот раз при желании можно было различить не только возглас боли, но и довольно громкое ругательство. Перси с мрачным видом посмотрел вслед своей несостоявшейся подружке, однако должность старосты школы это, прежде всего, ответственность и еще раз ответственность. Поэтому он не закинул лейку туда же, куда перед этим отправились горшки (тому, кто прятался в углу, оставалось только тихо порадоваться этому факту), а честно попытался выполнить полученные инструкции. Ну там, не лить на листья, и все такое… Неожиданно Уизли почувствовал, что его плеча касается что-то, подозрительно напоминающее чью-то ладонь. А в следующее мгновение его рывком вздернули в воздух. Перси заверещал и забился в цепких объятиях, но держали его крепко. Длинные светло-зелёные плети обхватили его руки и ноги. Тело было крепко прижато к стволу хищной лианы. Он с обреченностью понял, что попался любимой Лизиной Прокрустикс. Но самое страшное ожидало его впереди. Тонкие, но прочные усики вцепились в его одежду и начали яростно сдирать ее. Парень дернулся и издал ещё один душераздирающий вопль. *** - Ой, Перси, что ты тут делаешь? Сквозь пелену ужаса, застлавшую взгляд, староста школы сумел разглядеть светлые кудри и широко раскрытые от привычного восторженного изумления голубые глаза. - Колин, помоги мне скорее!!! Юных гриффиндорцев не нужно просить дважды. Колин Криви, студент четвертого курса, смело бросился к распятому на стволе лианы старшему товарищу. Он попытался отодрать одну из плетей от правой ноги Перси, едва прикрытой обрывками штанины, но безуспешно, подлое растение не поддавалось. Колин попробовал освободить левую ногу Перси, но результат оказался еще хуже - одна из ветвей размахнулась и влепила Колину смачную пощечину широким бледно-зеленым листом. - Ой! - сказал Колин и сел на пол. Из-за кучи горшков послышалось негромкое хихиканье. Неведомый наблюдатель явно разбирался в гербологии лучше, чем наследники Гриффиндора. Справиться с Прокрустикс!.. Голыми (в самом прямом смысле) руками!.. Гриффиндорцы есть гриффиндорцы. Впрочем, уроки мадам Спраут не прошли даром ни для кого. Юный Криви некоторое время напряженно раздумывал, сидя на полу и машинально стряхивая с себя обрывки ткани - подлое растение продолжало раздевать главу студенческого самоуправления. - Знаешь, Перси, - не без интереса наблюдая за этим процессом, произнес четверокурсник, - так мы ничего не добьемся. Профессор говорила нам на уроках, что Прокрустикс Эротофаг никогда не выпускает свою жертву. Она рассказывала, что обычно человека, попавшегося Прокрустикс, просто пристреливают, чтобы он не мучился зря. - Но Колин, ведь Лиза… Хихиканье в углу стало чуть громче, к счастью, заинтересованные лица были слишком заняты друг другом… - Перси, - укоризненно произнес юноша. - Ты, что не помнишь? Прокрустикс нападает только на мужчин. - А ты… - Прокрустикс интересуют только мужчины традиционной ориентации, - с готовностью ответил Колин, вертя в руках лоскуток от плавок Перси. От шока Перси даже на мгновение забыл о безвыходной ситуации, в которой находился. Однако мерзкая лиана не позволила забыть о себе надолго. Ощутив нежное прикосновение бледного широкого листа к плечу, Уизли невольно дернулся. С истеричными интонациями в голосе он потребовал: - Найди же кого-нибудь! Лизу, профессора Спраут… Они должны знать как защищаться от этой гадости, в конце концов, это тема Лизиной курсовой. Однако в следующее мгновение юного гриффиндорца, метнувшего за помощью, остановил истошный вопль. - Нет, стой! Колин обернулся. Перси со слезами на глазах воскликнул: - Я не могу предстать перед ними в таком виде. Надо мной вся школа будет смеяться! Я же староста! Криви оценил трагизм ситуации, вернулся и снова сел на пол перед распятым на лиане Перси. Некоторое время он созерцал теперь уже полностью обнаженного товарища, в иных обстоятельствах, столь пристальный взгляд парня, только что признавшегося в некотором…своеобразии своих вкусов, вероятно, поверг бы Перси в сильнейшее смущение, но сейчас он был несказанно рад уже тому, что он не один. Наконец напряженные раздумья Колина увенчались каким-то успехом. Он поднялся на ноги, подошел к Прокрустикс и влез на соседний горшок, так чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом скованного по рукам и ногам Перси. - Перси, я тут подумал… Возможно выход из этой ситуации есть. Только он тебе не понравится, - предупредил спасатель. Гм…сейчас полюбуемся на знаменитую гриффиндорскую находчивость в действии. Человек, сидевший за кучей садового инвентаря, наверняка бы не поверил, что удивление на его лице является почти точным отражением мины, которую скорчил Уизли (минус робкая надежда), однако факт оставался фактом. - Понимаешь, нужно убедить Прокрустикс, что ты не являешься для нее подходящим объектом. И она сама тебя отпустит. - Ты, хочешь сказать… Нет, это совершенно невозможно… Я… просто не могу… Ой-ой! - Мягкое прикосновение мясистого розового соцветия к внутренней стороне бедра заставило непреклонного натурала несколько смягчить свою позицию. - Ой. Ладно, давай попробуем… ***
Колин приступил к проведению спасательной операции. Он наклонился вперед, оперся на плечи Перси (поза немного неудобная, но Колину было не привыкать). Затем он осторожно коснулся губ старшего товарища. Он почувствовал, как напряглись мускулы под его руками. Рот Перси был крепко сжат, глаза стали большими и круглыми. - Ну, почему она меня не отпускает? - дрожащим голосом вопросил шестикурсник. - Но Перси, если тебя поцеловал гей, это еще не делает геем тебя! Это же совершенно ясно! Так ничего не получится. - А что я должен делать, по-твоему? - Ну, если бы ты ответил на поцелуй, а еще лучше поцеловал меня сам, думаю, это могло бы сработать. - Ооо… нет… Мерлин Всемогущий, давай попробуем. Колин снова наклонился к лицу Перси, но на этот раз тот потянулся навстречу. Мальчик с готовностью раскрыл рот. Он почувствовал, как язык Перси нежно коснулся внутренней стороны его губ, осторожно скользнул между зубов. Поцелуй становился все глубже, все чувственнее. "А он очень даже ничего", - мелькнула у четверокурсника смутная мысль, спасение попавших в беду начинало доставлять ему определенное удовольствие просто как процесс. Внезапно он потерял равновесие и скатился с ящика, на котором стоял. Оказывается, его сбила с ног одна из ветвей лианы. К его изумлению Прокрустикс вся трепетала, широкие листья плотно прижимались к телу Перси, растение явно находилось в полнейшем восторге. Изумление Криви полностью разделял наблюдатель за кучей горшков. Человек в углу перевел дыхание и легким усилием воли развеял туман, застилавший мысли. Он уже почти простил судьбе меткость мисс Турпин в метании керамики. Ради таких впечатлений можно было и пострадать. Этот Колин совсем не дурак, особенно для гриффиндорца. И очень недурен, когда стоит вот так, наклонившись и оттопырив, ну, словом, то, что в таких случаях оттопыривается. Совершенно непонятно, почему это не сработало. Может это какая-нибудь ненормальная Прокрустикс? В конце концов, ее же Лиза выращивала… Впрочем, парень уже, кажется, что-то сообразил, подтвердив данную ему лестную характеристику. - Перси скажи, пожалуйста, что ты сделал, когда меня целовал? - Ну, я… я… представил себе Лизу и… - Перси, - в голосе четверокурсника звучали отголоски нежного восхищения. - Джордж прав, ты действительно болван. И Фред тоже прав, ты не просто болван, ты - болван уникальный. У нее же нет глаз, она ориентируется на твои эмоции. - А что делать? Колин задумался. Он вообще-то не собирался делать этого, по крайней мере не собирался делать это с Перси, но каким бы он не был самодовольным болваном, его нужно спасать. Ладно, так и быть. - Я сейчас кое-что сделаю, а ты, Перси, постарайся расслабиться и получить удовольствие. Только, пожалуйста, не надо представлять на моем месте Лизу. - А кого мне представлять? - Кого хочешь, лучше всего меня, так надежнее будет. Перси зажмурился и взмолился, чтобы на этот раз сработало. Он ощутил, как ладони Колина легли на его бедра. Это было несложно, потому что энтузиазм жуткой лианы уже не оставил никаких препятствий между руками Криви и телом Уизли. Староста невольно напрягся, но затем вспомнил совет и постарался расслабиться. Это же не страшно, правда? Ну и что, что это парень. Подумаешь! Многие люди получают от этого бездну удовольствия. А некоторые вообще считают, что… Ой! Нежный горячий язычок прошелся по внутренней стороне бедра. И прежде чем успел высохнуть влажный след, шелковые губы коснулись невесомым поцелуем низа живота. Оооо… Еще один поцелуй, только сильнее и ниже… И еще… Что-то теплое приласкало головку члена Перси, а затем, едва ощутимо притрагиваясь, измерило всю его длину, сначала снизу вверх, потом сверху вниз. Едва ощутимо? Как же! У Перси в паху словно костер развели. Он судорожно вздохнул. Белокурый юноша вскинул голову и лукаво улыбнулся. Видимо, эта улыбка и стала катализатором. Тело Перси судорожно выгнулось, в стремлении вернуться во влажное тепло между губами Колина. Тот был добрым мальчиком и прекрасно понял чувства старшего товарища. Перси широко раскрытыми глазами смотрел, как розовый рот смыкается на его члене. Оооо… как горячо, какие нежные и сильные касания, как томительно, изматывающе сладко! - Мерлин… Криви… Колин! Еще, пожалуйста, еще… И Колин выдал еще. Задохнувшемуся от избытка эмоций наблюдателю, видно было только, как извивалось, распятое на стволе лианы, тело и металась увенчанная медными кудрями голова. Однако реконструировать все остальное по судорожным вскрикиваниям, по движениям рук, оставлявших синяки и ссадины на белой и чувствительной, как у всех рыжих коже, было несложно. Н-да… этот Криви действительно вкладывает душу в то, что делает. Дикий вопль, который издал Перси, свидетельствовал, что старания спасателя увенчались успехом. А в следующее мгновение гриффиндорцы с грохотом повалились на пол, Прокрустикс не просто выпустила Перси из своих смертельных объятий, она, кажется, еще и пинка ему дала на прощание. - Ты супер, Персик! - Колин не скрывал восторга от того, что сумел спасти человеческую жизнь. Он нежно и ласково поцеловал старосту школы в щеку. Ответить ему Перси не успел, что-то с грохотом рухнуло, и их погребла под собой лавина горшков. В стеклянных стенах оранжереи на мгновение отразились волна белокурых волос и черная мантия с ярко-зелёной отделкой. Как демон разрушения Драко Малфой вылетел из своего ненадежного убежища. Все, хватит! Кребб и Гойл! Поттер и Уизли! Криви и еще один Уизли! Хватит! Он больше не намерен оставаться наблюдателем. Чем интересно он хуже других? Сейчас он отловит Поттера, снимет с него скальп, а потом вплотную займется устройством своей личной жизни… ***
- Что это было? - Н-не знаю, но это в той теплице, куда профессор Спраут просила без необходимости не заходить. Ну, в той, где Прокрустикс. Гарри с тревогой обернулся в сторону стеклянных клеток оранжерей, откуда только что раздался грохот, напоминающий взрыв противопехотной мины. Но с того места, где они с Роном стояли, ничего разобрать было невозможно. Разумеется, пятикурсникам было очень интересно, что там происходит, но, вспомнив страницы учебника, посвященные Прокрустикс Эротофаг, они неожиданно ощутили, что слишком сильно уважают профессора Спраут, чтобы нарушать ее прямые распоряжения. - Ладно, сказано, не соваться, значит, не соваться. Идем, Рон, ребята все, наверное, уже в Хогсмиде… Титанические попойки в день сдачи основной части курсовых проектов давным-давно стали традицией столь же древней и незыблемой, как башни Хогвартса. На протяжении многих веков поколения ректоров и проректоров Школы терпели бесславное поражение в борьбе с празднично настроенным студенчеством. Все принимаемые меры были безрезультатны, более того, создавалось впечатление, что они только подогревали энтузиазм противника. Необходимого эффекта не давал даже строжайший комендантский час, который по идее должен был помешать учащимся добраться хотя бы до Хогсмида. Легендой в Школе стал 1341 год, когда студенты всех четырёх факультетов, объединившись под руководством юного, но невероятно талантливого Николаса Фламеля, взломали антиаппарационную защиту Замка и тройное кольцо установленных вокруг запретительных заклятий. Избыток магической энергии подобно чёрному смерчу прошёл через весь Запретный лес, оставив за собой жуткую просеку, которая с тех пор считалась одним из самых опасных мест в мире. Там не действовали ни физические, ни магические законы, а если и действовали, то совсем не так, как должны были. Почти столь же знаменитой была попойка 1856 года, ознаменовавшаяся магической дуэлью между пятикурсником Альбусом Дамблдором и студентом-выпускником Дереком Гриндевальдом. Именно после этого события у жителей Хогсмида появился обычай с приближением середины мая заблаговременно рыть небольшие убежища на задних дворах своих домов. А так же возникла дорогостоящая, но чрезвычайно полезная мода на шторы из драконьей кожи. Они, как известно, обладают способностью отражать любые заклятья вплоть до Непростительных. На этом фоне устроенный Томом Риддлом в 1942 году фейерверк в виде пятисот черно-зеленых черепов, паривших в небе над деревней, остался почти незамеченным. Довольно слабым утешением была даже паника среди магглов соседнего городка, принявших Чёрные метки за немецкие аэростаты. Возможно, это объясняется тем, что дизайн будущей эмблемы Упивающихся Смертью в то время еще не был завершен, и она не производила столь сильного впечатления, как в более позднее время. Однако почти не подлежит сомнению, что именно разочарование от неудачной шутки вынудило юного Риддла покинуть Школу, не дожидаясь выпуска. Факультет Слизерин пытался взять реванш в 1985 году, когда его лучшие представители во главе с Люцием Малфоем и Северусом Снейпом вызвали на турнир в древней как сама магия игре "Кто кого перепьёт" факультет Гриффиндор в полном составе. Учитывая, что болельщики из Рейвенкло и Хаффлпаффа, пили почти столько же, сколько основные участники состязания, нет ничего удивительного в том, что события этого вечера до сих пор остаются одной из самых мрачных и неразрешимых загадок Хогвартса. Сириус Блэк, например, проснувшийся на следующее утро в слизеринской спальне, на полу и на равном расстоянии от кроватей Малфоя и Снейпа, так и не смог установить, в какой из них он провел предшествующую ночь. И кто именно составлял ему компанию. И почему у него осталось устойчивое ощущение, что у партнера рук, ртов и… прочего было как минимум втрое больше, чем положено даже самому талантливому магу. И откуда у Рема Люпина такой шикарный ошейник из зелёной кожи, украшенный серебряными накладками в виде змей. Оборотень категорически не желал его снимать, мотивируя отказ тем, что это подарок на память. И еще много, много тайн… Одним словом, середина мая всегда была временем весёлым, но тревожным. ***
К десяти часам вечера большинство мирных обывателей стремились покинуть места скопления студентов. Визжащая хижина, паб "Три метлы" и трактир "Голова кабана" (а так же любой укромный уголок в радиусе полутора миль) в эти часы считались слишком опасными. Студенты Гриффиндора собирались идти в Хогсмид большой компанией. Но Гарри и Рон опоздали на встречу, назначенную у оранжерей, по вине Поттера, который пытался подделать подпись Снейпа на своей курсовой и так увлекся, что забыл о времени. Однако, когда они ввалились в "Три метлы", стало ясно, что ничего интересного они не пропустили. Веселье только начиналось. Рон немедленно присоединился к стихийно сложившемуся хоровому коллективу, расположившемуся за четырьмя сдвинутыми столиками и распевавшему довольно рискованные вариации на темы школьного гимна. Чувствовалось, что некоторые из присутствующих даже читали "Историю Хогвартса". Во всяком случае, отношения основателей своей alma mater студенты излагали достаточно точно, хотя и в несколько вольной трактовке. Гарри с наворачивающимися на глаза слезами прослушал куплет о прощании Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина, заканчивавшийся словами "Люби меня как я тебя и помни обо мне". А затем пошел поискать компанию поспокойнее. В среде любителей вокала явно назревала мысль о факельном шествии, а он к этому сейчас морально готов не был. Гарри по широкой дуге обошел еще одну группу, центром которой был Симус Финниган, демонстрировавший свои способности в неалхимических трансмутациях. Хотя, пожалуй, профессор МакГонагалл вряд ли одобрила бы то, как он использовал практическую часть своего дипломного проекта. Вокруг Финнигана стояли ведра с водой, и гриффиндорец с энтузиазмом превращал ее в вино. Точнее, не в вино, а в любые спиртные напитки по выбору присутствующих. Гарри испытал легкое потрясение, заметив в углу улучшенную и дополненную версию графа Дракулы. В соответствии с решением педагогического совета преподаватели Школы установили дежурства в наиболее чреватых инцидентами пунктах. "Три метлы" по закону подлости достались профессору Снейпу. И он был, пожалуй, единственным, кто не получал от дежурства совсем, ну совсем никакого удовольствия. Хагрид заступил на пост в "Голове кабана" еще с полудня, и сейчас уже мало чем отличался от поднадзорного студенчества. Рем и Сириус, дежурившие в Визжащей хижине, это разговор особый. Им вообще всегда было глубоко безразлично, где и при каких обстоятельствах. Профессор же алхимии был удручающе трезв и угнетающе мрачен. Сталкиваться с ним лицом к лицу в такой момент не рекомендовалось никому, включая победителей Темного Лорда. Особенно учитывая довольно неудачную "консультацию", состоявшуюся в это утро. Нет, Гарри не будет думать об этом сейчас, он подумает об этом завтра… Сейчас нет, сейчас думать просто невозможно. А вам кажется, что можно думать о чем бы то ни было, пусть даже о Снейпе, сидя на коленях у Фреда Уизли? Ну, значит, вы не пробовали. Гарри и сам толком не понял, каким образом оказался в этой несколько сомнительной позиции. Просто когда он проходил мимо кабинок в углу, из одной протянулась рука и втянула его внутрь. Внутри оказались близнецы и зажатый ими в угол Джастин Финч-Флетчли. Симпатичный темноволосый парень из Хаффлпаффа выглядел подавленным. Хотя с другой стороны любой, наверное, чувствовал бы себя подавленным, если бы на него навалились разом два близнеца Уизли. На столе перед этой поразительно тихой компанией лежала странная медная штучка, в которой Гарри опознал так называемую "Серую лампу". Штучка была совсем не серая, и совершенно не похожа на лампу. Она вообще ни на что не была похожа. Название артефакта происходило, согласно легенде, от древнего заклинания: "Ночью все кошки серы". Оно полностью соответствовало назначению "Лампы", когда ее зажигали, людям становилось совершенно все равно, кого они видят перед собой. Кто угодно мог выдать себя за кого угодно. Гарри знал, что "Серая лампа" была темой курсовой Джастина (его руководителем тоже был Сириус). Но почему парень в такой тоске? - Привет Джас, как твоя курсовая? Если Гарри хотел сказать Джастину, что-то приятное, то он своей цели не достиг. При словах "курсовая" украшение Хаффлпаффа содрогнулся всем телом и отчаянно закатил глаза. - Спокойно, Джеси, спокойно! Ну что ты так волнуешься? - Джордж обхватил Джастина за плечи, не давая ему сползти под стол. - Ничего же не случилось… Пока. - Да?! Не случилось?! - возопил Финч-Флетчли, неожиданно переходя от полуобморочного состояния к бурному возмущению. - Нет, Джордж, как ты мог, а? Как ты мог? Что будет с Оли и Марком? Ты хоть понимаешь, что Пивз уже всей Школе растрепал, что видел тебя с Флинтом? Ты хоть понимаешь, что сейчас Вуд чувствует? Гарри ошеломленно хлопал глазами. В его памяти с невероятной скоростью прокручивались обрывки информации. Флинт и Вуд. Джордж, встреченный им практически на пороге слизеринской спальни. Гнев Оливера на близнецов в день не состоявшейся тренировки. Серая лампа. Патологический сплетник Пивз. Оооххх… Кажется он начал понимать. Закончить размышления он не успел. Потому что в их укромный уголок неожиданно ворвалось новое действующее лицо. "Те же и Малфой", - успел Гарри дать мысленную ремарку. ***
Чем более неукротимая ярость бушует в душе истинного Малфоя, тем холоднее и невозмутимее он должен казаться внешне. И он был холоден… О, как он был холоден! Потому что внутренне весь кипел. Сцена в оранжерее по-прежнему стояла у него перед глазами, накладываясь на воспоминания о виденном неделю назад под лестницей. Драко, собственно, и в оранжерею пошел именно в связи с тем, что у Поттера и Уизли должно было быть свидание рядом с теплицами (так, по крайней мере, сказал Пивз). И слизеринец хотел… Мерлин его знает, чего он хотел, во всяком случае, того, чего он хотел, он не получил. Малфой, разумеется, кинулся в Хогсмид. Он успел обежать всю деревню в поисках своего злейшего врага. Заглянул даже в Визжащую хижину, после чего смог добавить к списку людей, ведущих значительно более веселую и насыщенную жизнь, чем у него, еще и профессоров Блэка и Люпина. Так что, когда он влетел в "Три метлы", ярость в его душе достигла поистине звездных температур, а предметы, рядом с которыми он останавливался, мгновенно покрывались инеем. И зрелище черных локонов, путающихся с медной гривой, в то время как остальные части тела брюнета покоились на коленях обладателя рыжих патл, сделало ситуацию критической. Поттер и Уизли! Опять!! Он там бегает под дождем, а они тут!!! Гарри с легким недоумением смотрел на Малфоя, обеими руками, опиравшегося о невысокие, в рост человека перегородки, отделявшие кабинку от зала. Слизеринец, в одиночку пытающийся влезть в явно гриффиндорскую вечеринку. У него определенно снесло его белокурую крышу. И ведь вроде не пьян. - Ну? Что празднуем, Поттер? Помолвку? - А?.. После этого вопроса в полнейшем недоумении застыли даже близнецы. - Ах, прости, мне просто пришло в голову, что тебе надоело обжиматься по углам и ты решил взять пример со своего крестного. Оформить, наконец, отношения со своим рыжим дружком… - Малфой, - Гарри сам не подозревал, что его голос сможет звучать с такой угрозой. - Малфой, думай, пожалуйста, что ты говоришь… - О, действительно я не подумал, извини. Уизли-то не тот. Ты их чередуешь в произвольном порядке или они установили на тебя очередь? Что ж, если уж ты собираешься войти в семью, то к таким вещам надо привыкать заранее… Почему Гарри вдруг стал значительно хуже видеть? Ведь очки-то остались на месте… Почему же все расплылось перед глазами? Неужели Драко всерьёз считает, что он… Гарри не собирался этого делать, ему и в голову ничего подобного не приходило. Просто разум на пару минут взял тайм-аут, уступив место самым примитивным инстинктам. Я хочу сделать больно тому, кто сделал больно мне. Когда гриффиндорец опомнился, на левой щеке белокурого юноши пламенело ярко-розовое пятно, а в глазах слизеринца плясали искорки дьявольского восторга. Пощечина. Гарри дал пощечину Малфою. Это дуэль. Разумеется, за ними увязалось куда больше народу, чем им требовалось. Ну, близнецы и Джастин это понятно, куда ж от них теперь денешься? Плюс Рон в качестве секунданта Гарри. Малфой в секунданты выбрал почему-то Малькольма Бэддока. Того в "Трех метлах" вообще не должно было быть, он-то учился только на третьем курсе. Но вот же он сидит в обнимку с Симусом и жарко краснеет, слушая, что ему нашептывает ирландец. Соответственно, Финнигана тоже пришлось взять, потому что отклеиваться от Малькольма он не собирался. Далеко решили не ходить. Небольшая лощинка, в пяти минутах ходьбы от деревни не в первый раз становилась местом получения сатисфакции. Через нее протекал ручеек, носивший громкое имя Блэк-Ривер, кажется, с тех самых пор, как Сириус на четвертом курсе устроил там показательный Рождественский заплыв, пригласив на него всю Школу. Причем, чтобы никто не сомневался, что он действительно не боится холода, он предпочел обойтись без купального костюма. Хотя практически все, кроме Гарри и Драко были, мягко выражаясь, нетрезвы, компания вела себя на удивление тихо. Холодная ярость Малфоя напугала всех, включая его секунданта. Малькольм начал было традиционную формулу с предложением примирения, но мгновенно осекся под взглядом старшего товарища. Согласно кодексу право первого удара принадлежало слизеринцу. Стоя под огнем серо-стальных глаз и глядя на медленно поднимающуюся палочку Драко, Гарри с какой-то обреченностью подумал: "Сейчас он меня убьет". Блондин торжествующе улыбнулся и… Наверное, то что произошло можно было объяснить только тем что свидетели поединка были довольно сильно пьяны. Иначе, конечно, у них никогда бы не возникло и мысли о столь грубом нарушении Дуэльного Кодекса. А может, дело в том, что любые угрозы Малфоя всегда и всеми воспринимались исключительно серьезно? Так или иначе, произнести заклинание слизеринец не успел. В воздух взвились разом пять волшебных палочек (включая палочку его собственного секунданта), пять разных голосов произнесли пять разных магических формул. А потом начался ад. Ребята видимо выдали первое, что у них вертелось в голове. Гарри отчетливо услышал, как Рон произнес то заклинание, которое они нашли в книге, украденной из Запретной секции. Он хотел крикнуть: "Рон, придурок, что ты делаешь, это же приворотное заклятие!" Но не успел. Поверхность всегда такой тихой и чинной Блэк-Ривер вдруг вздулась жуткой волной, увенчанной великолепным пенным гребнем. Их с Малфоем с нечеловеческой силой швырнуло друг к другу (возможно, сработало заклятие Рона). Несостоявшихся дуэлянтов била и бросала неизвестно откуда взявшаяся ледяная стремнина. Гарри окончательно потерял представление о том, где он находится и куда его несет эта стихия, но продолжал упорно цепляться за мантию Драко, как за соломинку. Руки немели от холода, он наглотался воды… Воды? А разве эта свежая, чуть-чуть горьковатая влага с отчетливым запахом земляники это вода? Но довести эту мысль до логического конца он не успел… Очередной шквал вышвырнул их на берег в двух шагах от продолжавшего пениться и яриться потока. В голове шумело, мысли отсутствовали напрочь. Гарри отчетливо слышал голоса друзей, искавших его и Малфоя в прибрежных кустах. Но почему-то ему захотелось, чтобы его не нашли. Окончательно это странное желание оформилось, когда он обнаружил, что лежит на чем-то теплом и шевелящемся. А в следующую секунду из-под перепутанных мантий вдруг вынырнула белокурая голова со слегка разъезжающимися в стороны глазами. Малфой странно захихикал и вдруг лизнул Гарри. В нос. - Что… - не понял гриффиндорец. - Шампанское, - не вполне вразумительно пояснил последователь Салазара Слизерина, продолжая хихикать. - Ваш Финниган превратил воду в ручье в шампанское. И неплохое, кстати, - добавил он, собирая языком капельки с шеи и ключиц Гарри. Зеленые глаза невольно закрылись, а губы разошлись, пропуская протяжный судорожный вздох. Малфой был идеально, совершенно, абсолютно… пьян, и Гарри мало чем от него отличался. - >> - - Fanfiction - |